— Может быть, вашу историю экранизируют французы. Вместо Ленинграда будет Париж, вас сыграют Депардье, Бельмондо и Софи Марсо, хотя она и совершенно не похожа, — сказал Степанов, — Теперь попрощайтесь. Скорее всего, вы больше никогда не встретитесь.
Уинстон подошел к Колобу.
— Прощай друг. Ты отомстил, я немного поучаствовал. Что в процессе военным помогли, так тебе с самого начала понятно было, что удар по японцам в их интересах. Никогда не бывает так, что ты единственный враг твоих врагов.
— Спасибо, друг. Обращайся, если что. Студент вот только погиб.
— Он был христианин? — спросила Ингрид.
— По-моему, он был атеист.
— Он не поклонялся другим богам, ходил в атаку на «Скидбладнире» во имя Одина и погиб с оружием в руках. Он попал в Вальхаллу. Жил как воин и умер как воин, — серьезно сказала Ингрид.
— Сидит там, бухает? — Колоб криво ухмыльнулся.
Он немного знал скандинавскую мифологию. Из школьного курса, как ядерную физику.
— И ждет нас.
— Думаешь, мы попадем туда же?
— Какую смерть ты бы выбрал для себя? За решеткой, в темнице сырой? Или скончаться посреди детей, плаксивых баб и лекарей?
— Лучше уж как он.
Уинстон и Колоб крепко пожали руки на прощание. Ингрид поцеловала Колоба в щеку.
33. Глава. Мы вели его как мяч к воротам.
— У нас есть кофе из Эфиопии, тот самый коньяк и половина торта «Прага», — сказал Степанов, когда они втроем вышли в коридор.
— Вот так и пойдем по коридорам? — спросил Уинстон, глядя на свою и Ингрид больничную одежду.
— Переодевайтесь и пойдем, — Степанов открыл соседнюю палату.
На одной койке лежал комплект мужской одежды, на другой — комплект женской. Простые деловые костюмы без шпионских излишеств.
Коридоры и лестницы пропахли абиссинским кофе. Как будто сюда приехала делегация оттуда, и каждый эфиоп вез мешок кофе на подарки. Вот вахтер с чашечкой, вот секретарша с чашечкой, вот товарищ полковник с чашечкой, вот конвоиры с арестантом без чашечек, но глаза у всех троих бодрые-бодрые.
В кабинете Степанова к ним присоединились Виктор Петрович и капитан Ли, он же Лисицын. Выпили коньяка за победу и перешли на кофе с коньяком.
За кофепитием Уинстон спросил:
— Все, что ты рассказал при Колобе, правда?
— События да, мотивы нет, — ответил Степанов.
— Секреты?
— Да. Но если вы обещаете ему не говорить…
— Обещаем. Все равно больше не встретимся.
— И нам нужен настоящий разбор полетов по итогам боевого слаживания, — сказала Ингрид.
— Как раз собирался. Петрович?
— Самое главное, что вам надо понимать, — сказал Виктор Петрович, — Что план касается поставленных задач, а вот методы исполнения могут отличаться от расчетных. Если мы напишем план, это не значит, что он станет выполняться сам по себе. Чтобы дела шли по плану, надо за ними внимательно следить и направлять в нужную сторону. Мы вели Колоба по нужному курсу как мяч к воротам.
— Без нас он бы струсил? — спросила Ингрид.
— Без нас никакого конфликта бы и не было. Колоб не трусил. Он обоснованно сомневался, что все так, как мы с вами хотели ему представить.
— Это как? — удивился Уинстон.
— Начнем с того, что вводную по японцам и мурманским Колоб тебе выдал правильно. У нас точно такие же сведения. Для лейтенанта Нильсен повторю историю с самого начала. После того, как завербованный японцами управленец занял ключевую должность по линии МГБ в Мурманске, к нам зашла вражеская агентура и начала прибирать к рукам организованную преступность. При этом у них был очень прибыльный товар для нашего черного рынка и возможность пускать на развитие дела даже не всю прибыль, а весь доход.
— Как это, весь доход? — спросила Ингрид.
— Доход от продажи опиума они получали в рублях, а рубли за пределами Евросоюза никому не нужны. Все расходы на производство и доставку в пределах границ Остазии тратились в местных валютах и проходили по расходной статье на разведку. Через эту торговлю иены как бы обменивались на рубли по очень выгодному курсу, а рублями финансировалась разведывательная деятельность и расширение дела. Причем на начальной стадии больший процент средств вкладывался в дело, а не в разведку.
— Покупали блатных?
— Покупали. В том числе, не только наличными, а выгодными предложениями. Давайте работать с нами, у нас есть выгодный товар. Вам ничего не надо вкладывать.
— Сложно отказаться. На первый взгляд, обычная контрабанда, которой блатные и так занимались. Только более выгодное направление.
— Правильно. В отличие от возможных партнеров и конкурентов среди уголовников, агента в Мурманске поддерживала профессиональная структура управленцев и аналитиков. Имея интеллектуальное и финансовое преимущество, он прибрал к рукам город, распространил влияние на Норвегию и зашел в Ленинград. Но кадры решают всё. В Ленинград ему пришлось послать известного Уинстону Мики и его команду, набранную в Мурманске.
— Крысу из Олесунна?
— Да. Преступный мир очень консервативен, и новый человек не станет авторитетом быстро. Тем более, когда он не легендарный бандит или решала, и банда у него собрана из кого попало. Таким людям, как бандит с татуировками «гуси-золото», убитый Уинстоном в «Арагви», в приличных местах по понятиям вообще не место. В «Арагви» Уинстон опознал Мики, и мы его взяли.
— Ты убил бандита в кабацкой драке? — удивилась Нильсен, — Ты настоящий викинг!
Ли удивленно посмотрел на нее, а Степанов и Виктор Петрович улыбнулись, глядя на него.
— При интеллектуальной и финансовой поддержке японцев у Мики все равно оставался шанс подняться в Ленинграде. Надо сказать, что и сам он был не дурак, и среди подручных у него были в том числе и серьезные люди. Разведка принесла ему, что Болгарин устраивает операцию, после которой в Ленинград вернется старый авторитет Сандро.
— Обмен докторами в Норвегии? Я в курсе, — сказала Нильсен.
— Возвращение Сандро создало бы Мики серьезную проблему. Старого вора в законе ему не переиграть даже при поддержке японцев. Поэтому Мики решил сорвать план Болгарина с амнистией. Пообещал японцам две секретные медицинские технологии, они повелись и попытались сначала захватить обоих докторов, а потом хотя бы одного. Но заморский бандит Смит провалил им обе попытки.
— Настоящий викинг? — спросил Ли, глядя на Ингрид.
— Ага.
— Японцы перешли к плану Б. Просчитывать стратегию в Ленинграде на случай, если вернется Сандро.
— Откуда мы это знаем? — спросила Ингрид.
— От Мики. Потом нам пришлось его отпустить, но после допроса под химией второго уровня. Со слов Мики, японцы решили не убивать Сандро. Слишком авторитетная фигура.
— Но его верных людей кто-то убивал, и вроде не вы, — сказал Уинстон.
— Мики, конечно. Но не всех, а только тех, с кем не получалось договориться. Самых упертых.
— Пять человек?
— На самом деле, троих. Болгарин и еще двое. Мы создали у Колоба впечатление, что все умершие и погибшие авторитеты последнего времени — дело рук японцев. Он бы все равно не успел проверить. Тем более, что это мы знали от Мики про только три жертвы. Их же не рубили катанами. Убит при задержании, выпал из окна и отравился алкоголем. Другие два — зарезан в пьяной драке и умер от недолеченного туберкулеза. С остальными местными авторитетами японцы через мурманских налаживали отношения. Учитывая, что наши враги уже получили тут такое влияние, что могли давить на контрразведку, с нашей стороны было бы глупо усилить их мозгами и влиянием Сандро.
— А малява, которую передал Лепаж? — спросил Уинстон.
— Маляву Лепажу принес я, — сказал Ли, — сыграл бурята.
— Культурный код, — пояснил Виктор Петрович, — У нас нет актера, который мог бы сыграть блатного, чтобы обмануть Лепажа, который эту породу знает как облупленных. Человек с периферии цивилизованного мира легко скрывает за стереотипным поведением провинциала свою истинную сущность. Даже если на самом деле он военный.
